В экстренной ситуации я мобилизуюсь и действую очень эффективно. Гораздо эффективнее, чем когда стресса нет.
В 13 лет я спасла от пожара соседских детей. Просто вывела их из горящего дома, пока взрослые бежали на помощь. Сообразила накинуть одеяла, чтоб не обгореть.
А потом я беспричинно плакала трое суток. Прямо рыдала.
Это был отходняк.
Этот феномен — увеличение эффективности и работоспособности в стрессе — известен многим работодателям. Они уверены, что в лайтовых и комфортных условиях сотрудники будут увиливать и лениться, поэтому создают им хардкоры и дедлайны, ставят невыполнимые задачи, которые в итоге…выполняются.
Я говорю это безоценочно.
Не считаю, что это правильно.
Хотя что-то в этом есть.
Однажды много лет назад на собеседовании на должность креативного менеджера мне дали анкету с вопросами для соискателя. Вопросы были необычными. Ни слова про опыт работы и образование.
Один из вопросов звучал так: «Можете ли вы убить птицу?»
Я подумала, что это глупость какая-то, а не вопрос. И написала твердое «НЕТ». То есть вопрос не вызвал у меня затруднений.
Вечером я рассказала про этот вопрос мужу. Он удивился категоричности моего «Нет».
— Мало ли какие в жизни ситуации могут быть.
— Какие? Какие могут быть ситуации?
— Ну…А если твой ребенок будет умирать от голода, ты не сможешь убить курицу и накормить его, например?
Я задумалась. Не знаю. Наверное, нет.
— Это же не вопрос про то, что ты ни с того ни с сего возьмешь в руки ружье и пойдешь стрелять по голубям. Это же …вопрос с подвохом … А если придется выбирать между здоровьем ребенка и птицей? А если она больна каким-то смертельным вирусом? И может заразить тебя?
Тот разговор ничем не закончился.
Слишком нереальные ситуации приводил в пример муж. Я никак не могла себя в них вмонтировать.
Прошло много лет.
Сегодня едем с сыном на машине. Горьковское шоссе. Движение не плотное. Даже свободное.
Вдруг мне под колеса бросается собака. Грязная, мокрая, облезлая дворняга. Точнее она просто идет, но по траектории ясно, что через секунду наши пути пересекутся в одной точке.
Я мобилизуюсь.
В голове проплывают наказы мужа: «Если ты едешь на скорости, а животное переходит дорогу, то безопаснее для пассажиров жать на…газ. Потому что экстренное торможение на трассе — это гарантированная авария. Все эксперты по вождению советуют: дави! Ты задавишь кошку — но спасешь жизнь детям и себе».
Я помню. Я знаю. Надо нажать на газ.
Дави! Дави! Дави!
Я со всей силы жму на…
тормоз.
Кричу сыну: «Держииииись!»
Он сзади. В кресле. Пристегнут. Играет в планшет
Дорога скользкая, мокрая. Нас разворачивает через двойную сплошную на встречку.
Я съеживаюсь ожидая удара, но…но его не происходит.
Жизнь на секунду замирает.
Я — уже с другой стороны — вижу, как мокрая, облезлая дворняга переходит дорогу и медленно бредет по тротуару.
— Мам, что это было? — спрашивает сын.
Он не успел напугаться, в его голосе больше любопытства, чем страха.
— Гололёд, сынок…
Я возвращаюсь на свою полосу.
Еду медленно. Крадусь в крайний правый. Паркуюсь у магазинчика.
— Ты куда, мам?
— Я за кофе…
Я захожу в магазин.
Меня трясет. Текут слезы. От страха. От счастья. От благодарности. От того, что все хорошо.
Я прислоняюсь к стене, восстанавливаю дыхание. Надо ехать дальше. Жизнь продолжается. У всех. И у дворняги тоже.
Я возвращаюсь в машину.
— А где твой кофе ? — спрашивает наблюдательный сын.
— Там не было…
Мы едем дальше. У нас английский. И куча планов на эту жизнь.
Я не могу убить птицу.
(с) Ольга Савельева
